Предрассветное. Синее. Раннее.

Уже несколько времени мы с сестрами живем в Менегроте ученицами Мелиан. Чувствую себя почти счастливой. Почти, потому что, как бы я ни старалась отвлечься, все равно возвращаюсь мыслями к прошлому, когда наши родители и старших брат были вместе с нами. Я привыкла к своему новому дому, подруги стали моей новой семьей, но близких мне все-таки сильно не хватает. Впрочем, стараюсь не подавать виду, оставаясь внешне той же легкомысленной девчонкой, какой меня привыкли видеть.
Новая жизнь немало помогает мне: дворцовые ритуалы, новые обязанности и мое ученичество сильно отвлекают от тревожных мыслей, занимая новыми впечатлениями.
Даэрон, эльф из приближенных короля, придумал способ переносить слова на бумагу. Я довольно быстро научилась этому искусству, найдя его удивительно интересным: так странно, как мысль и слово обращаются в ряд значков, а потом значки вновь обращаются в мысль и слово для любого, кто умеет прочесть. Таким образом, нашла себе новое развлечение: записывать то, что происходит вокруг.

***

О матери по-прежнему нет никаких известий. Найди она брата - наверняка мы услышали бы о них двоих. Если бы только у меня тогда хватило настойчивости отговорить ее от поисков.

***

Все-таки порой случаются невероятные совпадения. Невероятные и – счастливые. Однако, все по порядку.

Ходили на праздник мы вчетвером – с сестрами и Туимэ, с которой мы дружны более других.

Впечатлений о Мират Адэртед осталось множество. Но самое, пожалуй, яркое – хозяева праздника и их гости. Так странно – те же эльдар, что и мы, и при этом совершенно иные. Другая речь, повадки, одежда. Другой уклад жизни. Непривычно, но невероятно интересно. Мне нолдор понравились: мы подходили к незнакомым, спрашивали о брате. Увы, узнать ничего не удалось, но все относились с пониманием, видно было, что рады бы помочь. Девы нолдор – кажется, родственницы их короля, - подарили нам на память о празднике красивый прозрачный камень. Жаль, что нечего было подарить в ответ. Когда мы собрались возвращаться, нас вызвался проводить воин нолдо с чудесной открытой улыбкой и озорными искорками в глазах. Заодно он принес письмо от своего короля к нашему, а нам впервые пригодилось наше право провести с собой через завесу гостя. Жаль, что не спросила имени воина, надеюсь, представится еще такая возможность.

Наш праздник уже подошел к концу, стало тихо и как-то даже скучно. Принцесса и несколько наших дев еще не вернулись с праздника у нолдор, все куда-то разбрелись в сумерках.

Я смутно помню, как неожиданно услышала голос брата, как мы с сестрами бросились к нему, обнялись одной общей тесной группой, как привыкли с детства. Пришла в себя я уже за столом в тронном зале, где мы затем просидели довольно долго, слушая рассказ брата о том, что с ним произошло. Впервые с тех
пор, как пришла весть о гибели нашего отца, я ощутила, как на глаза наворачиваются слезы. Знаю, брат рассказал нам лишь малую часть из того, что было, стремясь защитить нас от страшной правды. Чувствую, что не успокоюсь, пока не пойму, что же случилось с ним на самом деле, ибо такой боли и такого ужаса в его глазах я не видела никогда раньше. А спрашивать не смею, вижу, насколько больно ему вспоминать, да и сестрам знать ни к чему.

Владычица посидела с нами некоторое время, предлагала брату помощь, однако он почему-то отказался. Как отказался и остаться в Дориате, так как служит теперь Майтимо, лорду Первого дома нолдор. Я никогда не видела его нового господина, но безмерно благодарна ему за Сарнеля: если бы не он, вряд ли бы нам довелось снова свидеться. Надеюсь, когда-нибудь смогу, если не вернуть лорду Майтимо долг, то хотя бы сказать спасибо.

Плохо, что брат не останется с нами, но он обещал видеться так часто, как только возможно. Настолько счастливого вечера в нашей семье не было уже давно. Жаль только, что родители не видели нас сегодня.

***

***

положения. Судя по лицам сестер, они испытали то же самое. На наше счастье лорд Нолофинвэ согласился идти один, и мы отвели его в тронный зал, чем прекратили, наконец, затянувшуюся неловкость.

Лорд Нолофинвэ сообщил о гибели своего отца. Никогда бы не подумала, что такое возможно на Западе. В его словах я ощутила глубокую печаль, которую, увы, я сама хорошо знаю. Мой отец говорил как-то, что наш владыка и отец лорда Нолофинвэ были близки друг другу, как родные братья. Король Тингол
удивительно сдержан – ни тени грусти я не уловила на его лице. Наверное, нелегко так прятать свои чувства, я бы не сумела. Впрочем, может быть, королю так положено. Не понимаю только, зачем было таиться от лорда Нолофинвэ: мне показалось, что бесстрастность нашего короля его задела. Владычица
расспрашивала о сокровищах нолдор, в которых, насколько я поняла, заключен свет Амана.

***

господина моего брата, но увидеть его нам не повезло. Зато видели нескольких из его родичей.

Юный нолдо оказался очень милым, мы с удовольствием гуляли и беседовали, пока за ним не пришли старшие.

***

Впрочем, может быть, виной тому была неловкость: постепенно за разговором все они расслабились, освоились и стали вести себя свободнее. Один из них явно мил нашей Тинкалаурэ: уж очень нежно она его обнимала.

***

Пока девы перешептывались, оценивая гостя и споря, кто держался более надменно – этот лорд или предыдущие, я пыталась поймать его взгляд. Наши глаза встретились, и – такого я не ожидала, – его взгляд отозвался резкой болью. Никогда в жизни не думала, что сердце способно так мучительно сжиматься от сострадания к совершенно незнакомому мне эльфу. В лицо ему я старалась больше
не смотреть, чтобы не повторить только что пережитое, но отвести взгляд от шрамов, покрывающих его левую руку от кисти до локтя (а, наверное, и выше) оказалось неожиданно сложно.

***

Визит очень затянулся, в какой-то момент мы поняли, что наши услуги больше не нужны, и ушли подальше, но, каждый раз, когда я оглядывалась в их сторону, замечала, что владычица и лорд Майтимо продолжают разговор. Видимо, все тот же – тот же настороженный взгляд со стороны Майтимо, та же
сосредоточенность королевы как будто добивающейся от него чего-то. Когда владыка ушел из тронного зала, я не видела, а владычица усадила лорда Майтимо на место короля рядом с собой. Очень странно, никому не дозволено там сидеть, кроме самого Тингола, но, наверное, так было надо.

***

Решили с сестрами прогуляться, но почти сразу пришлось идти назад. У самой границы к нам неожиданно подошли два человека и попросили проводить их к нашему королю, ибо им потребовалась помощь эльфов. Людей нам доводилось видеть в основном мельком и нечасто, поэтому мы с любопытством их рассматривали. И чем дольше рассматривали – тем больше они не нравились: даже
не знаю, что с ними было не так. Вообще я несколько настороженно отношусь к представителям других народов, находя их очень уж странными, однако в этих смертных настораживало иное. Как будто за их словами и взглядами таилось что-то нехорошее, в чем им не хотелось признаваться. Поручиться за них ни одна из нас не решилась, поэтому оставили гостей ждать у границы, а сами сообщили о них владыке. Я была уверена, что им откажут, однако его величество неожиданно пожелал на них взглянуть. Оказывается, один из них был пленен орками и на нем использовали какую-то темную магию, чтобы он служил Морготу. И зачем мы вообще привели их в Дориат? Конечно, человек сказал, что хочет освободиться от этой службы, но все равно эта история оставила у меня очень неприятное чувство.

***

Как все происходило с освобождением человека, мы не видели: владыка дал понять, что нам стоит удалиться, поэтому мы решили все же совершить намеченную прогулку.

Я давно заметила, что события и разного рода информация имеют свойство притягиваться друг к другу: не успели люди прийти в Дориат, как по окрестностям поползли крайне неприятные слухи. Во всяком случае, путник, с которым мы разговорились, людей этих видел, а также видел их жилище. И орков, свободно это жилище посещавших, причем без малейшего неудовольствия хозяев.

Разумеется, мы все услышанное передали своему королю. Ответ поверг нас в недоумение – те люди теперь наши друзья, причем их пригласили прийти снова для некоего важного дела.

Дома мы узнали, что владычица увела лорда Майтимо в гостевой зал, и оба они остаются там уже несколько часов. Вроде бы, ничего особенного не случилось, но почему-то стало тревожно.

***

События не заставили себя ждать – к нашим границам пришли вооруженные феаноринги, требуя отдать им брата. Все это очень странно: никаких причин для беспокойства у них нет, с лордом Майтимо наша королева, которая не может причинить ему зла, да и никто другой в Дориате его не тронет. Мы с
сестрами побежали к границе, чтобы послушать, что происходит. За нами пошла Сэль и вела себя очень странно: несколько раз она пыталась удержать нас, чтобы мы не приближались к завесе или не выбегали к феанорингам. Я так и не поняла, чего она боялась: это же эльфы, свои эльфы, ну пусть нолдор – какая разница?

спинами. Так или иначе, но получилась изрядная толпа и, как часто бывает в таких случаях, напряжение спало, затерявшись во множестве. Странно, что чужих эльфов в Дориат не пустили - ни одного – просто вывели нолдо-целителя, а заодно отдали Второму дому их лютню.

Когда государь позволил войти Сарнелю и братьям лорда Майтимо, нас всех отослали от границ уже в порядке приказа. Затем учениц владычицы созвали в тронный зал. Королева лежала на полу, кажется, в
полуобмороке, а нам велели сесть с ней рядом. Смутно помню, как мы звали ее, просили остаться с нами, как что-то говорила принцесса, кто-то из дев плакал. Впечатление было очень тяжелое – мы не понимали, как такое могло произойти с владычицей, не понимали, что вообще произошло.

запели», нарушив тем самым наше оцепенение и гнетущую тишину, которую почему-то не получалось нарушить у нас.

живым, но в очень тяжелом состоянии.

3.

***

Утром король сообщили, что владычица после всего случившегося вынуждена удалиться в свои покои в Менегроте, ибо сил у нее достанет разве что сохранить завесу; с ней пойдет только Даэрон, чтобы поддержать ее своей музыкой. Ее супруг и дочь будут общаться с ней, передавая нам, ученицам,
по необходимости волю королевы, но более никого принимать лично владычица не будет.

Король сказал, что нам запрещено навещать Сарнэля в Первом доме, а ему запрещено приходить в Дориат, поскольку он нарушил запрет короля и принес феанорингам оружие. Я не понимаю, принес и принес – что здесь такого? Многие иные до того находились на нашей территории вооруженными. Мне всегда казалась, что мы унижаем эльфов недоверием, отнимая у них оружие.

Впервые в жизни я сильно обиделась на своего владыку. Почему нам нельзя видеть брата, если он такой же дориатрим, как и мы? Даже пусть ему запрещено приходить в Дориат, но почему нам нельзя к нему? Мы спросили позволения у лорда Первого дома – он дал нам право видеться с братом в любое время. Интересно, чья честь вызывает сомнения у владыки – Сарнеля, моя, сестер, лорда Майтимо?

***

Может быть, чтобы сгладить впечатление, может, еще почему, но его величество позволил нам сопровождать леди Лутиэн к гномам – ей понадобилось договориться о каком-то мече. Выяснять, зачем ей понадобился меч, и почему вообще за ним идет сама леди Лутиэн, было некогда – отправились в путь
сразу же. Вообще-то без сопровождения принцессе ходить не следует, но Вэрья куда-то исчезла, а других провожатых поблизости не случилось, поэтому шли без охраны, условившись, что в случае опасности мы отвлечем внимание, чтобы ее высочество успела убежать или спрятаться. До гномов дошли без приключений, меч заказали – хотя дело несколько усложнилось тем, что нужного нам гнома не застали, но его родичи обещали передать. Не успели выйти – к нам подбежала запыхавшаяся Туимэ и принесла сразу несколько плохих вестей. Дозор нолфингов столкнулся с немаленьким отрядом темных тварей, отбиться они отбились, но многие в том бою были ранены, а Вэрья, что была с ними, взята в плен.
Принцесса, видимо, в порыве горя, рвалась выручать подругу, но мы ее удержали, убедив пойти с нами в Барад Эйтель, ибо, как узнала Туимэ, последний раз Вэрью видели рядом с лордом Нолофинвэ, а значит, он мог бы сообщить о ее судьбе хоть что-то. К тому же нолфинги всегда были добры к нам, и предложить свою помощь, если мы сможем быть хоть чем-то полезны, нам показалось уместным.

Лорда Нолофинвэ мы увидели сразу же, как вошли в крепость: его принесли на щите соратники. Никогда раньше я тяжело раненых не видела, но одного взгляда за залитую кровью голову и бледное лицо было вполне достаточно, чтобы понять, насколько плохо дело. Хотя даже сейчас мне трудно сказать, что меня поразило больше – окровавленное, измученное лицо короля, которого я помнила совсем другим, или горе на лицах его подданных, явно лучше меня понимавших, что рана почти безнадежна. Не знаю, от растерянности ли, а может, на каком-то странном вдохновении, но мы предложили нолдор помощь леди Лутиэн, учившейся у матери целительству, даже не спросив ее согласия.

Лорда Нолофинвэ отдали на наше попечение, и не могу сказать, что мы были к этому готовы. Наверное, по отдельности мы бы не справились, но вчетвером получилось так, что мы с сестрами поддерживали принцессу, а ее растерянность не давала времени испугаться и опустить руки нам. Я плохо помню,
что и как именно делала: промывала раны каким-то составом, что дал мне один из целителей, обтирала раненому лоб, старалась согреть ему руки, что-то говорила, чтобы он чувствовал себя спокойнее. Не знаю, правда, слышал ли он нас и, если слышал, мог ли понять. Время от времени лорд Нолофинвэ то ли приходил в себя, то ли это был бред тяжелораненого, - но он называл имена незнакомых нам эльфов,
а мы окликали пробегавших мимо, справляясь об их судьбе.

Больше всего из случившегося запомнилось, как хотелось сохранить своему подопечному жизнь и по мере сил уменьшить его страдания.

Тогда испытала дваисключительных по силе чувства – сперва страх, что не удастся спасти, а затем –

радость, от того, что раненый пришел в себя, и стало понятно, что жить он все-таки будет. А еще – надо будет спросить у сестер, было ли с ними такое – чувство какой-то сопричастности, что ли, к судьбе эльфа, которого помогала выхаживать.

***

границам Дориата.

предоставлены помощь и укрытие, - а прежде всего надо было успеть забрать в Дориат всех, кого сможем. Подбирали любого, не обращая внимания ни на расу, ни на гербы на одежде. Перевязочных материалов не хватало, в ход пошли подручные средства. Хорошо, что Сэль была дома, сами мы не справились бы, а тащить раненых в чужие крепости значило многих не донести живыми.

Что значит быть целителем на поле боя, пришлось сегодня узнать тоже. Никогда раньше валараукар не видела и, надеюсь, больше не увижу. Даже не знаю, как описать словами то, что испытываешь, видя этих тварей. Не знаю, что они такое, да, пожалуй, не хочу и знать, но встречу с ними вряд ли смогу забыть. Как ни странно, от страха и малодушного бегства за безопасную завесу меня спасли раненые. Когда увидела, как упал эльф, уже не думала ни о чем: все, что было в тот момент важно – успеть подобрать и перенести в безопасное место. Меня пытались удержать, что-то кричали вслед – все это скользнуло по краю сознания. О том, что, если меня заметят, ничем не смогу помочь даже себе, подумала намного позже, когда все уже закончилось. Впрочем, против валараукар, кажется, все равно ничего нельзя
сделать, так что, сожалеть ли о своем безрассудстве или же наоборот радоваться тому, что умею сначала делать необходимое, а потом начинать бояться, так до сих пор и не могу понять.

И еще одного не могу понять – почему не получается припомнить лиц тех, кого вынесла с поля боя. Помню тяжесть чужих тел, странный, ни с чем не сравнимый запах крови, а еще - теплые руки, доверчиво обвивающие мою шею и чужое дыхание, к которому прислушивалась, чтобы убедиться, что мой
подопечный жив. Может быть, именно теплом своих тел раненые невольно защищали меня от страха за самое себя. Пожалуй, хуже страха была только беспомощность, когда не хватало сил помочь. Хорошо, что неподалеку были сестры и подруги: по двое все-таки подобрали и тех, чьи раны требовали особой осторожности при переноске.

И еще одно сильное впечатление - совершенно непередаваемое словами чувство, когда раненый на твоих руках постепенно успокаивается, освобождаясь от пережитых мук. Кажется, истинную безопасность Дориата я поняла только теперь, глядя, как теплеет взгляд у спасенных нами эльфов.

Вот только жить в безопасности, зная, что кто-то в это время защищает нас ценой своей жизни, видится мне теперь недопустимым.

***

К сожалению, день этот принес скорбную весть о гибели Вэрьи. Говорят, она бесстрашно держалась до последнего и причинила врагам немало неприятностей, за что и была убита. Надеюсь, ей посчастливилось умереть быстро. Очень жаль ее, она была совсем еще юна. Сложно обвинять ее в безрассудстве: все-таки ее семья погибла у нее на глазах, за что она имела все основания
ненавидеть орков.

На службу в качестве охраны для принцессы приняли новую деву – сверстницу Вэрьи, Халу. Нравом она во многом похожа на свою погибшую подругу, даже ее неизменный лук она подняла на поле боя. Неловко, конечно, перед Халой, но все еще нет-нет да окликаем ее по привычке именем Вэрьи. Думаю, немало
времени нам понадобится, чтобы смириться с утратой.

***

Ближе к вечеру воцарилось спокойствие. Ходили с сестрами к Эсгалдуину – смыть накопившуюся усталость и чужую кровь, затем помогли Сэль восполнить запас медикаментов.

Приходил Сарнель, объяснился с королем Тинголом и вернул себе право свободно приходить в Дориат. Мы вместе собирали травы, слушали брата, принесшего новости из Первого дома, а заодно попутно объяснявшего нам, для чего можно применить собранные нами растения. Я смотрела на брата и сестер
– как редко мы теперь бываем все вместе. Даже позволила себе ненадолго обмануться, как будто не было всех этих лет, как будто мы снова где-то неподалеку от дома бродим вчетвером, наслаждаясь солнцем и покоем, а дома ждут родители.

***

***

Вечером состоялся не очень приятный разговор с подругами. Оказывается, с помощью силы владычицы создан какой-то меч, что должен быть способен сразить валараукар. Сразу встала в памяти встреча с этими существами. Неужели можно с такими справиться, хотя бы и зачарованным оружием? Это было бы
очень хорошо, однако, говорят, что у врага их множество. Да и что будет с тем смельчаком, кто будет держать в бою этот меч? Раны, страшнее тех, что нанесены валараукар, мне едва ли приходилось видеть.

В общем, в связи с этим оружием в Дориат приглашены лорды нолдор, а наши девы, сообщившие им обо всем этом, столкнулись с неожиданным и необоснованным, как они сказали, упрямством лорда Нолофинвэ, настроенного весьма недружелюбно. Сообщение мне показалось странным, по меньшей мере: владыка нолдор всегда оставался приветлив с дориатрим (даже не успев окрепнуть после ранения, едва придя в себя, старался рассказать нам все, что знал о Вэрье), да и впечатления эльфа, склонного принимать решения по прихоти он не производит.

Оказалось, что его на совет вообще не приглашали. Что ж, это многое объясняет: странно, если бы верховному королю нолдор не показалась обидным попытка распоряжаться его народом в обход него же. Конечно, наши посланницы сделали так не со зла, просто растерялись, но ошибка донельзя досадная. Я не особенно понимаю в политике, но единственным решением мне видится пойти и объяснить, отчего так вышло.

***

Позже многие собрались у огня, прячась от надвинувшейся с грозой прохлады. В Дориат зачем-то пришли трое нолфингов – Хэльквэссэ и двое незнакомых мне - и как-то неожиданно остались с нами у костра. Надеюсь, Хэльквэссэ не заметил, как я его потихоньку разглядывала, а сам он смотрел на всех нас одинаково, ни на ком не задерживая внимания. В этот вечер решила, что не подойду к нему сама: нолфинги живут в постоянной тревоге, едва ли время сейчас для попытки сблизиться.

С ними была светлоглазая дева – удивительно красивый у нее голос.